Если абонент А хотел разговаривать с абонентом В, он звонил на телефонную станцию   и   сообщал,   с   кем   его нужно  соединить.   Телефонист    соединял линию абонента А с линией абонента  Б. Только после этого   мог   состояться нужный разговор.

С самого начала абоненты жаловались, что телефонисты не очень вежливы. Тогда вместо них на работу приняли женщин, но и на телефонисток часто поступали жалобы: они работали медленно и допускали много ошибок.

Разговаривающие находились на разных комнатах одной и той же квартиры. Тогда Белл сказал своему сотруднику: «Мистер Уотсон, прошу сюда прийти, вы мне нужны.» Тридцать лет спустя открыли телефонную линию, соединяющую тихоокеанское и атлантическое побережья США; в первом трансконтинентальном разговоре попросили участвовать Белла.

По ту сторону провода, в Сан-Франциско, у аппарата находился господин Уотсон. Он услышал тс же слова уже известного изобретателя: «Мистер Уотсон, прошу сюда прийти, вы мне нужны». На сей раз по проводам побежал ответ: «Сей час это невозможно, господин профессор!» И хотя разговаривающие очень громко кричали, они еле-еле слышали друг друга. Причиной плохой слышимости было несколько другое по сравнению с нынешними телефонами

Когда в 1876 году главный инженер британских почт и телеграфов, сэр Вильям Прис, узнал об изобретении телефона — он заявил: «Американцам, может быть, и нужен телефон, мы к счастью, не нуждаемся в нем. поскольку у нас пока хватает посыльных.» По-видимому сэр Прис не знал пословицы, что нет пророка в своем отечестве.

Прежде чем ответить на этот вопрос, инженер, безусловно, уточнил бы, какая АТС нас интересует. Дело в том. что существует несколько типов АТС, отличающихся между собой. Но действие любой из этих систем начинается с приема «распоряжения», с каким номером нужно соединить абонента.

Фридерик Гисборн ответил на вопрос не сразу. Его взгляд блуждал по залу ресторана, где в этот вечер почти не было свободных мест. Явно медля с ответом, сэр Гисборн подождал, пока официант не налил вина в бокалы, и наконец произнёс;

—            Чем я занимаюсь сейчас?... Я задумал одно большое дело, только не знаю, удастся ли мне осуществить его.

—            В Политехническом институте, друг мой, ты был самым способным студентом, — заметил Матеуш Филд.

—            Все считали, что у тебя никогда не будет никаких трудностей. А ты сомневаешься... В чем?

—            Я решил провести телеграфную линию из Новой Шотландии через пролив Кабота в Сент-Джонс на Ньюфаундленде.

Удивленный Филд покачал головой.

—            Ты думаешь о подводной телеграфной линии?!

В бюро телеграфной компании „Нью-Йорк — Ньюфаундленд — Лондон" огромное оживление и спешка. Сотни чиновников и инженеров, многочисленные поставщики с предложениями, толпы посетителей — такая атмосфера ежедневно царит в этом большом нью-йорском здании. Лишь на последнем этаже, где кабинеты члевов правления, стоит тишина, и не чувствуется лихорадочной спешки.

Вот и сегодня только из кабинета Сайреса Филда, единственного члена правления, всецело поглощенного прокладкой теле-графцого кабеля между Европой и Америкой, доносятся голоса. За письменным столом напротив Филда сидит Самюэл Морзе. — Итак, Самюэл, часть работы уже выполнена. Телеграфная линия между Нью-Йорком и Сент-Джонсом начала действовать. Подумать только — 1600 километров!

Ежедневно в редакции лондонских газет приходили многочисленные письма с подобными вопросами. В конце концов одна из редакций послала своего репортера к известному физику М. Фарадею. Он спросил учёного:

—            В течение какого времени электрический ток преодолеет расстояние между Европой и Америкой? За пять дней? В течение одного дня? Или ещё быстрее? Знаменитый учёный с изумлением посмотрел на репортера и коротко ответил:

—            За какое время? Думаю, что в течение одной секунды.

Большинство членов правления проголосовало за предложением Филда.

И вот 17 июля 1858 года четыре судна выплыли из английских портов в открытый океан. Примерно в районе 30° западной долготы Соединили обе половины кабеля. После этого «Агамемнон» поплыл по направлению к Валенсии,  а  «Ниагара»

Все, кто находился на палубе «Агамемнона», верили в успех. И вдруг совсем неожиданно с было обнаружено повреждение кабеля в той части, которую через двадцать минут нужно было опустить в воду. И хотя времени оставалось совсем немного, главному инженеру Каннингу удалось проверить и вырезать двухкилометровый участок кабеля, а затем соединить концы. И опять неприятность: второе повреждение, а времени всего считанные минуты, и опять команде удалось справиться с ним. А потом судно попало в штормовую зону и несколько дней раскачивалось на высоких волнах, а шквальный ветер затруднял продвижение по курсу.

Несмотря на очередную неудачу, уже никто не сомневался в том, что в конце концов удастся соединить Европу с Америкой телеграфной линией.

На экстренно созванном собрании члены Общества приняли решение о покупке нового кабеля и прокладке его в будущем году. Кроме того, акционерное общество постановило выловить затонувший телефонный кабель— и продолжить прокладку его до Ньюфаундленда. В случае успешного выполнения намеченного плана вместо одной появятся две трансатлантические телеграфные линии — решили акционеры.

Наконец опущенные якоря зацепили за телефонный кабель, но почти тут же он оборвался и упал на дно. Подъём повторили второй раз, третий, четвёртый, восьмой, десятый, двадцатый... Телефонный кабель по-прежнему рвался от тяжести собственного веса. Ветер сносил суда с курса. Шли дни, кончались запасы продовольствия. Наконец-то удалось вытащить конец кабеля на палубу. Но радость была преждевременна, так как оказалось, что это один из коротких оборванных кусков. Снова бросали и поднимали якоря до тех пор, пока при тридцатой попытке их лапы не подхватили телефонный кабель со дна. Конец кабеля, поддерживаемый якорями трёх судов, в конце концов показался над водой. Его торжественно втянули на палубу «Грейт Истерна».